Я сплю, и снится мне, что сплю я в чистом поле И вижу сон: со всех сторон земли К покатому холму сошлись по доброй воле Живые существа - и прилегли в пыли. Кого здесь только нет: лисицы и коровы, Верблюды, львы и лошади - они Вздыхают и молчат, и лики их суровы, Но их глаза горят, как ясные огни. А на холме пастух. Он без кнута и дудки. Но что в его руках? - я не могу понять. И от блаженства их становится мне жутко, И напрягаюсь я, чтоб этот сон прервать. И просыпаюсь вдруг - уже в иной постели, И давит низкий свод, и не подымешь рук, Чтоб ласково смахнуть пригревшихся на теле Белесых слизняков и ядовитых мух. Мне дышится легко, но смрад мое дыханье, Я счастлив, хоть за ним, за счастьем, видно дно, Где в тине золотой таится колыханье Того, что мне во сне постигнуть не дано. Но радость, что идет оттуда пузырями, Щекочет мне виски и рвется, словно смех, И я лечу, лечу, как в вывернутой яме, Где вверх - и значит вниз, а вниз - и значит вверх! И я лечу, лечу, и дикий рев обвала Мне перепонки рвет, свистит, гудит в трубу, И вскакиваю я, и пальцами устало По чистой простыне бессмысленно скребу. Будильник отзвенел. Девятый час. Из окон Струится зимний свет, и облетевший сад - Весь черный ввечеру - стоит в снегу глубоком, И красные лучи в ветвях его горят. Какой мне снился сон? А впрочем, что за дело!.. Поет по венам кровь: забудь, забудь, забудь! - Настал прекрасный день на старом свете белом, Нас ждет вчерашний хмель - пора пускаться в путь! 1978